Массажисты-мигранты не желают, чтобы их «спасали». Интервью по следам массового убийства в Атланте

В рамках общественной дискуссии последствий массового убийства в азиатских массажных салонах Атланты журналистка портала The National Розмари Хо обсуждает с представителем/ницей коллектива Red Canary Song по имени Ву вопросы работы с телом через призму проблематик гендера, расы, классовой принадлежности и блудофобии.

(Ву – гендерно нейтральный псевдоним – прим. Ред.)

(Red Canary Song — коллектив секс-работников из Азии и мигрантов, организованный на международном уровне – прим. Ред.)

16 марта 2021 года белый мужчина вошел в несколько азиатских массажных салонов Атланты и застрелил восемь человек. Шестеро из них были женщинами азиатского происхождения, несколько из них были иммигрантками, большинство жертв работали в этих салонах. Как и следовало ожидать, сообщение о стрельбе вызвало бурю негодования и спекуляций: был ли убийца мотивирован религиозным фанатизмом? Предвещают ли эти убийства еще более ужасающее антиазиатское насилие в будущем?

Red Canary Song, самый массовый на сегодня коллектив азиатских секс-работников, массажистов и их союзников в США, немедленно отреагировал на это массовое убийство. Была организована онлайн-панихида по жертвам преступления, в которой приняли участие почти 3000 человек; было опубликовано официальное Заявление, под которым подписались многие стихийно возникшие новые гражданские организации и группы активистов, которое осуждало полицейские преследования как реакцию властей на насилие; был перенаправлен поток пожертвований обратно в местные организации по защите секс-работы в Атланте. В последующие дни представительницы Red Canary Song часто выступали на дискуссионных панелях и в новостных программах на ТВ, чтобы помочь понять, как нация оказалась в такой ситуации.

Коллектив возник в 2017 году после того, как Ян Сон (Yang Song), китайская массажистка-мигрантка, погибла во время полицейского рейда. С тех пор Red Canary Song наращивает усилия по защите прав работников в этих сильно стигматизированных отраслях и проводит разъяснительную работу во Флашинге (район Куинса), расположенном в северной части центра Нью-Йорка, где сегодня проживает значительная часть азиатских иммигрантов.

На прошлой неделе мне посчастливилось поговорить с Ву (Wu), секс-работницей и активистом Red Canary Song, через FaceTime.- Розмари Хо (Rosemarie Ho)

РОЗМАРИ ХО: Какую роль в этих убийствах играют расизм, гомофобия и ксенофобия? Как вы думаете, насколько это повлияло на освещение в СМИ?

ВУ (WU): Что действительно важно признать, так это тот факт, что существует очень долгая история гиперсексуализации азиатских женщин и людей, представляющих интересы азиатских женщин. В Америке это коренится в стигме, которая кодифицирована в законодательстве практически с тех пор, как азиатские люди начали иммигрировать в Соединенные Штаты. Мы видим, это на таких примерах, как «Закон об исключении китайцев» 1882 года. (Chinese Exclusion Act of 1882 — это федеральный закон Соединенных Штатов, подписанный президентом Честером А. Артуром 6 мая 1882 года, запрещающий иммиграцию китайских рабочих. Основанный на более раннем Законе Пейджа 1875 года, который запрещал китайским женщинам иммигрировать в Соединенные Штаты, Закон об исключении китайцев был первым и остается единственным принятым законом, запрещающим иммиграцию всем членам определенной этнической или национальной группы в Соединенные Штаты – прим. Ред.). Мы также видим, корни этой стигмы в японских лагерях для интернированных времен Второй мировой Войны, мы видим это в резне Сонгми 1969 года в ходе войны во Вьетнаме. Мы видим это очень конкретно в таких законах, как Закон Пейджа который изначально предполагал, что все китаянки занимаются проституцией. (Page Act — Закон Пейджа 1875 года был первым ограничительным федеральным иммиграционным законом в Соединенных Штатах, который фактически запретил въезд китайским женщинам, положив конец открытым границам. Семь лет спустя Закон 1882 года об исключении китайцев запретил иммиграцию китайских мужчин – прим. Ред.).

Я также хочу прояснить, что мы до сих пор не знаем, занимались ли убитые женщины каким-либо видом секс-работы. Тем не менее, существует множество политик, которые уходят корнями в блудофобию, ксенофобию, расизм, сексизм, которые глубинно влияют на то, как эти женщины были (а) убиты и (б) как женщины, подобные им, в настоящее время криминализированы в Соединенных Штатах. Есть много людей, которые действительно предоставляют сервис сексуальных услуг, но есть также такие вещи, как Американские законы против домогательств, обвинения по которым основаны на том, выглядите ли вы по мнению сотрудника полиции на человека, который будет заниматься домогательством или нет. Если вы разобъете это на части, то становится очевидно, что вся стигма коренится в расизме, который имеет свою собственную историю для сообществ чернокожих и коренных народов. Элен Лам (Elene Lam), прекрасный организатор Butterfly, также говорила о том, как санитарно-гигиенические мероприятия могут быть использованы против владельцев массажного бизнеса и массажистов. Лицензирование — это еще одно место, где государство собирается надзирать за бизнесом, который, по их мнению, является рискованным или выглядит безобразным, или где работники не обязательно все говорят по-английски, чтобы криминализировать таких людей.

Это, безусловно, проявляется в том, как средства массовой информации восприняли конкретные рассказы о стрельбе в Атланте. Есть много прессы, которая действительно заинтересована в расследовании индустрии массажа и действительно интересуется такими вопросами, как: являются ли эти женщины объектом торговли? Нужно ли их спасать? Это связано с допущением, что (а) женщины должны быть спасены и (б) женщины-мигрантки должны быть спасены. Но женщины-мигрантки, работающие массажистами, просто работают; все, что они делают, — это работа, чтобы прокормить свои семьи и пойти домой, как и все мы!

Если вы спросите любого работника ресторана, является ли это работой его мечты, он не ответит «да». Он скажет «нет». Они выполняют эту работу, потому что им за нее платят, а затем они могут вернуться домой. Никто не пытается сказать: «О, давайте взглянем на ресторанную индустрию. Им платят всего 2,13 доллара в час, поэтому очевидно, что их продают». Эти очень эксплуататорские условия труда и мы должны платить работникам ресторанов, по крайней мере, минимальную заработную плату. Однако, никто не утверждает, что работники ресторанов нуждаются в спасении. Для них это всегда проблема трудовых прав, а не вопрос морали, типа «Нам нужно их спасти».

РХ (RH): По моему мнению, сегодня слишком многие азиатско-американские организации, писатели и активисты фокусируются только на антиазиатском расистском характере убийств и уже объединяются в движение «Остановить Ненависть к Азиатам» (“stop Asian hate”). На ваш взгляд является ли эта реакция адекватной?

ВУ (WU ): То есть, вы, по сути, спрашиваете, все ли люди, которые говорят такие вещи, как, «прекратите азиатское дело», — имеют многоплановый взгляд на то, что происходит. Ответ — нет.

Раса — это общая нить, которая проходит через все это дело, и это общепризнанно. Но то, что действительно является ключевым — и я думаю, что этого многие азиаты не признают – это то обстоятельство, что социальное положение и иммиграционный статус также имеют чертовски огромное значение в данном случае. Есть много азиатских людей, которым интересно говорить о притеснении, поскольку оно имеет отношение к ним, но им неинтересно говорить о притеснении, когда оно связано с кем-то, у кого нет таких привилегий, как у них. Они пристрастны в игнорировании этого пересечения проблем классов, расы, сексизма, гомофобии и ксенофобии.

РХ (RH): Почему усиление полицейского надзора не может защитить секс-работников?

ВУ (WU): Эти женщины находятся на пересечении нескольких уровней криминализации. Усиление полицейского надзора просто означает, что в этом районе ведется более интенсивное наблюдение. Это также подпитывает нарратив о том, что именно полиция и социальные службы будут теми, кто спасет вас. Это противоположно той политике, при которой государство желает предоставить вам ресурсы, чтобы вы могли либо оставаться в тех условиях, в которых вы находитесь, если это то, что вы хотите, либо вы можете покинуть эту работу, если это то, что вы тоже хотите сделать — предложить нам автономию выбирать то, что мы, черт возьми, хотим! Более жесткий полицейский надзор будет означать усиление репрессий против предприятий, которые могут показаться ненадежными, или предприятий, которые работают без лицензий, или сообществ мигрантов, или против цветных общин. На самом деле это подвергает их большей опасности, потому что полиция вам не друг.

РХ (RH): Различные феминистки утверждают, что секс-работа — это форма патриархального принуждения, и в этом смысле она не может быть добровольной и является формой насилия. Организация Red Canary Song с этим не согласна. Можете ли вы привести мне аргумент, почему секс-работа — это работа? Почему права работников связывают с секс-работой?

ВУ (WU): Буквально все рабочие подвергаются эксплуатации. Тот факт, что кто-то должен участвовать в работе — является фактом эксплуатации, а то, что каждый должен участвовать в работе, для того, чтобы выжить — является принуждением. Существуют очень явные случаи, когда кто-то добровольно выполняет работу, и очень четкие случаи, когда люди становятся жертвами торговли людьми, потому что это действительно происходит. Но в большинстве случаев люди не признают тот факт, что очень часто в этой дискуссии мы оказываемся где-то посередине. Вы не можете избежать того факта, что любой секс является патриархальным в каком-то смысле. Секс глубоко укоренен в удовольствии и радости, но во многих случаях происходит секс, основанный на выборе, касающемся вашей безопасности и вашего выживания, даже если он при этом не оплачивается.

Единственная причина, по которой люди смотрят на секс-работу именно так, как они это делают, связана с тем, как она ассоциируется с людьми, представляющими женщин, — зачастую женщин и трансгендеров. И прежде всего этот взгляд нацелен на то, как эти люди хотят использовать свое тело. Это подпадает под патриархальные рассуждения о том, зачем кому-то хотеть использовать свое тело, под рассуждения о том, что женщины никогда бы не захотели заниматься сексом, так зачем им хотеть заниматься сексом за деньги? Очевидно, что в мире женщин насилуют и явно принуждают, хотя в данной дискуссии это просто не тот случай. Секс-работники видят в этом лучший вариант, учитывая обстоятельства, которые у них есть.

РХ (RH): Представительство Red Canary Song в Нью-Йорке основано коалицией секс-работников Decrim NY. Вы можете объяснить мне, что это значит? Зачем декриминализировать секс-работу? Как это поможет секс-работникам? И чем это отличается от других моделей законодательства, касающихся секс-работы?

ВУ (WU): У нас есть криминализация, у нас есть легализация, у нас есть «скандинавская модель» и у нас есть декриминализация. Криминализация в настоящее время является нормой по умолчанию во многих странах; это просто означает, что, если вы занимались секс-работой, вас могут за это арестовать.

Многие думают, что секс-бизнес не должен криминализироваться, что его нужно легализовать. Но есть много проблем с осуществлением легализации, например, одной из них является лицензирование. Тот факт, что легализация требует выполнения множества норм, связанных с лицензиями, является большим препятствием для многих людей, которые работают в качестве секс-работников, даже если они привилегированны. Многие люди, которые работают только для того, чтобы выжить, вероятно, не потратят время на получение лицензии, и в этом случае легализация фактически ставит их под угрозу криминализации. Мы можем видеть это в таких местах, как Германия и Невада.

«Скандинавская модель» декриминализирует секс-работу для работников, но в то же время криминализирует покупателей секс-работы, что по-прежнему очень вредно. Юридическая ответственность, которую берут на себя клиенты, просто превращает секс-работу в рынок покупателя, а затем эта ответственность как бы передается рынку людей, которые фактически выполняют эту работу. Это подвергает секс-работников еще большой эксплуатации.

Если вы не хотите, чтобы пострадали самые маргинализованные сообщества, вы должны избавиться от полиции в этой области. В «скандинавской модели», даже если вы встретились с кем-то, кто является клиентом, полицейский (чиновник) все равно будет участвовать в этом взаимодействии, потому что есть клиент, который подвергается уголовному преследованию. Вот почему декриминализация — лучший вариант для секс-работников или тех, кто занимается телом. Red Canary Song – организация, которая выступает за отмену смертной казни и отмену тюрем; для нас декриминализация — единственное решение. Это не идеальное решение. Это шаг вперед к решению проблем без полиции, которая исторически была самым ярым инициатором насилия в отношении секс-работников.

РХ (RH): Помимо отмены тюремного заключения и полиции, что может сделать секс-работу более безопасной? Какая ситуация была бы идеальной для секс-работников?

ВУ (WU): Все это ситуативно; все это супер взаимозависимо. Первое, о чем я могу думать — не считая безусловного и полного краха капитализма, — это доступ к здравоохранению. Такие вещи, как службы занятости или иммиграционные службы, сделают жизнь секс-работников безопасными. Такие вещи, как ресурсы в области психического здоровья, также помогут обезопасить секс-работников. Локализованные подходы к сообществу помогают обеспечить безопасность этих сообществ. Также в целом просто уменьшайте стигму в отношении секс-работников и признайте, что это всего лишь работа.

Полная версия интервью на английском языке находится по ссылке

На титульном фото – коллективный портрет основных спикеров Red Canary Song

Интервью было опубликовано на портале the national 2 апреля 2021 года