Как Шведская модель полностью поменяла жизнь секс-работников Франции. Часть 2: криминализация клиентов — меньше доходов, меньше возможностей и больше насилия

В 2019 году во Франции за шесть месяцев было убито 10 секс-работниц. Активисты настаивают, что в этом виновата «шведская/скандинавская модель» и ее криминализация клиентов. Журналистка издания opendemocracy.net Полина Баклакова провела собственное расследование для подтверждения этой версии. (от редакции: в связи с большим объемом расследования мы решили разделить его на несколько частей. Полная оригинальная версия на английском языке находится по ссылке здесь)

Во второй части рассматривается суть французской версии криминализации клиентов, по мнению секс-работников Франции.

 «После принятия закона все действительно изменилось. Изменилось по-настоящему», — сказала Элла (Ella) (имя изменено), уличная секс-работница, которая живет в Нанте на западе Франции с 2010 года. «До принятия закона у нас были хорошие клиенты, которые приходили регулярно и платили 60 евро. Разница сейчас в том, что они больше не выходят на улицы. Все они боятся закона и не хотят рисковать, платя секс-работнику на улице».

Меньше клиентов означает, что секс-работники больше не могут позволить себе роскошь выбирать, с кем им встречаться. Даже если клиент изворотлив или его требования необоснованны, секс-работница теперь с большей вероятностью согласится с ним, чтобы заработать и свести концы с концами. По словам Энн, до закона такого не было. «Что касается моих отношений с клиентами, то у меня была власть, — сказала она. «Я контролировала сделку с самого начала от встречи на улице, когда мужчина спрашивает, что сколько стоит, до конца, когда он прощается. Я даже могла указывать им, куда они должны положить свою одежду».

Эта динамика власти теперь изменилась. Клиенты, которые сегодня готовы пойти против закона, чтобы получить секс, знают, что секс-работники больше не могут позволить себе быть придирчивыми, и в результате чувствуют себя более способными на нарушение правил. «Клиенты, которые остаются, склонны договариваться о большем. Сделка идет в их пользу», — сказал Шауффазер. Например, он сказал, что в индустрии секса для геев стало очень трудно заставить клиентов носить презервативы. «В Париже, по крайней мере, сегодня уже нормально заниматься сексом без презерватива. А если ты не хочешь без презерватива… это сложно».

Отсутствие желания носить презервативы выходит за рамки индустрии гей-секса. «Мы видим новые инфекции, новые случаи ВИЧ и других ЗППП даже среди групп секс-работников, у которых никогда не было проблем с точки зрения снижения вреда», — сказал Шаффаузер. Хотя данных о распространенности ВИЧ среди секс-работников в Европе немного, ирландское исследование, проведенное в 2015 году, показало, что у секс-работниц в 13,5 раз больше шансов заразиться ВИЧ, чем у женщин в общей популяции. То же исследование показало, что секс-работники, работающие по скандинавской модели, особенно подвержены риску из-за давления клиентов на секс без презерватива, а также из-за того, что ассоциации аболиционисток вообще неохотно раздают презервативы, поскольку они рассматривают это как поддержку проституции. «Аболиционистки во Франции не согласны со снижением вреда», — считает Шаффаузер. «Они могли бы дать нам презервативы, но вместо этого они предлагают нам шанс на размышление и молитвы».

Тарифы также снижаются теми немногими оставшимися клиентами. В 2004 году секс-работники в Западной Европе в среднем предлагали услуги по цене от 30 до 50 евро. «Я брала не менее 50 евро за минет», — сказала Энн. «За полное проникновение: если это была всего одна позиция и на 15 минут, я брала 60 евро. Если клиент хотел большего, он добавлял больше денег. Я брала 300 евро за час, и моими правилами были запрет на поцелуи и содомию». Энн сказала, что ей никогда не приходилось снижать ставки. «Раньше я зарабатывала много денег, поэтому могла сказать «нет, иди куда-нибудь еще» клиентам, которые хотели платить меньше».

В наши дни базовая ставка во Франции намного ниже. «Сегодня в Булонском лесу за минет можно заработать 10 евро», — сказал Шаффаузер. «Средняя цена за полное проникновение — 20 или 30 евро. Закон претендует на то, чтобы бороться с мужской властью и доминированием, но на самом деле он дает мужчинам больше власти». Пониженные ставки означают, что секс-работникам часто приходится работать дольше, чтобы заработать необходимые им деньги.

Самым крайним последствием непреднамеренного расширения прав и возможностей оппортунистических мужчин в скандинавской модели является рост насилия в отношении секс-работников. «За 18 лет работы в секс-бизнесе меня ни разу не избил клиент», — сказала Энн. «Мы работали в группах. Поскольку у нас никогда не было контрактов или защиты работников, у нас были свои собственные правила, которым нужно было следовать… Мы придерживались правил в отношении цены, того, что вы носите на работу, ранга (были ли вы старым или новым секс-работником) и часов работы. Это древний способ работы, который был очень дисциплинированным и практичным».

«Закон претендует на то, чтобы бороться с мужской властью и доминированием, но на самом деле он дает мужчинам больше власти».

– Тьерри Шаффаузер, STRASS

Как рассказывает Энн, независимо от того, подбирала ли она мужчин на улице или заказывала их по телефону, опыт всегда был более или менее одинаковым: они входили в здание и их замечали все другие секс-работники, работающие в том же месте. «Мы никогда не были одни. Когда мы были внизу, коллеги наблюдали, с каким клиентом мы были», — сказала она. «Не потому, что они ревновали или что-то в этом роде, но, если человек казался подозрительным, они давали понять, что нужно быть внимательной. А когда мы задерживались с клиентом, наши коллеги звонили нам, чтобы проверить все ли у нас в порядке».

Каждая студия в этом здании была оборудована аварийной сигнализацией на случай, если взаимодействие с клиентом пойдет не по плану. Энн сказала, что они чувствовали себя в безопасности и контролировали ситуацию, потому что динамика силы была в их пользу. «Мы с коллегами чувствовали себя очень сильными. Когда вы чувствуете себя в безопасности, потому что вы организованы, мужчины в основном подчиняются ситуации», — объяснила она. «Инстинктивно они чувствуют, что вы сильны и организованны. Они принимают правила».

Новый Закон все это изменил. «После принятия закона некоторые из моих коллег подверглись жестоким нападениям, — сказала Энн. Маффезоли из Médecins du Monde подтверждает эти данные. «Очень быстро после того, как клиенты стали подвергаться наказанию во Франции, мы — все ассоциации и все секс-работники — поняли, что секс-работники стали подвергаться большему насилию», — сказала она. «Это изменение мы увидели сразу, буквально через неделю после введения закона». В 2018 году Маффезоли и ее команда выпустили отчет с подробным описанием того, что они наблюдали за последние два года. Для своего исследования о влиянии закона 2016 года они опросили 70 секс-работников, а также 24 представителя низовых организаций или НПО, работающих с секс-работниками. Они обнаружили, что закон уменьшил количество клиентов, коренным образом изменил соотношение сил между секс-работниками и оставшимися клиентами и привел к повсеместному увеличению всех видов насилия.

Резкий рост насилия можно объяснить сочетанием факторов, которые активно рассматривались секс-работниками и исследователями в отношении скандинавской модели. С одной стороны, криминализация клиентов приводит к тому, что клиенты не хотят, чтобы их видели при покупке секса, поэтому секс-работники вынуждены встречаться с ними в более темных, более отдаленных местах и ​​договариваться об обмене быстро, прежде чем кто-либо увидит. Поворот к более изолированным местам частично объясняет, почему Кампос была в глубине Булонского леса в ночь, когда ее убили. До принятия закона секс-работники часто работали в фургонах на опушке леса. Некоторые из них до сих пор работают так, но другие переехали в более отдаленные места в лесу, чтобы защитить своих клиентов от поимки.

Ненадежный характер «быстрого» обмена также ограничивает возможности секс-работников эффективно проверять каждого потенциального клиента. Даже если у них возникнут плохие предчувствия, они все равно могут согласиться на сделку по финансовым причинам. Энн говорит, что это во многом причина того, что ее коллеги подвергались нападкам с момента принятия нового закона. «Почему на них напали? Потому что они согласились пойти с клиентом, который, по их мнению, был не в себе», — сказала она. «После нападения они сказали, что знали, что не должны были идти с этим парнем, но им нужны были деньги».

Нападения, которым подверглись коллеги Энн, указывают на поговорку, которая существует в сообществе прав секс-работников в отношении скандинавской модели и криминализации клиентов: «хорошие клиенты уходят, а плохие остаются».

С 2018 года изменился также и характер насилия, которому подвергаются секс-работники. «С тех пор, как мы опубликовали это исследование, мы не видели больше насилия, чем раньше», — сказал Маффесоли. «Но то, что изменилось, так это тяжесть насилия, с которым сталкиваются секс-работники. Например, до принятия закона воры просто воровали деньги секс-работников. Но сегодня они воруют и при этом жестоко нападают на них. И секс-работники не сопротивляются нападению, потому что боятся и не хотят умирать. Но даже когда они не сопротивляются, им больно». Маффесоли напомнила об убийствах 2019 года как о явном свидетельстве того, что насилие становится все хуже. «Такого мы еще не видели. И важно сказать, что это только те случаи, о которых мы знаем! Вероятно, есть еще многое, о чем мы не знаем».

Знания действительно неоднородны в этой области. В 2014 году было зарегистрировано двенадцать убийств, а в 2019 году – десять менее чем за шесть месяцев. В 2016 году было зарегистрировано восемь случаев насилия в отношении секс-работников в Булонском лесу; в то время как за первые девять месяцев 2017 года это число выросло до 18-ти. Но помимо этих отчетов, не существует много достоверных данных о насилии в отношении секс-работников во Франции. Часть проблемы заключается в том, что активисты за права секс-работников считают, что у правительства нет интереса в подобной информации. Другая проблема заключается в том, что секс-работники неохотно сообщают об инцидентах из-за стигматизации.

Дискриминация секс-работников почти повсеместна, и секс-работники ощущают ее воздействие на многих уровнях. Например, глубоко укоренившаяся стигматизация секс-работников влияет на их доступ к медицинскому обслуживанию, к защите работников и жилью; это влияет на близкие отношения и на возможность раскрыть свою личность. Поэтому, когда дело доходит до сообщения о случаях насилия, секс-работники могут воздержаться от этого, если это означает раскрытие своего рода занятий. А если они мигранты, они могут не захотеть ничего сообщать, опасаясь депортации.

Точно так же свидетельства о мерах, которые предпринимают секс-работники, чтобы защитить себя во все более опасной среде, являются анекдотичными. Например, после того, как Кампос была убита, секс-работники, работающие в Буа-де-Булонь, рассказали, что начали вешать свет в темных местах, фотографировать номерные знаки агрессивно настроенных клиентов и все чаще начинают общаться друг с другом через WhatsApp. Что касается Анны и ее бывших коллег, то они старались полагаться на ту же систему, которая была у них с самого первого дня: работать вместе и как можно больше проверять клиентов. «Это лучший способ работы», — отметила она.

Но с того момента как новый Закон вступил в силу даже лучшие из них не всегда избегают насилия. «Через год после принятия закона обычные клиенты — те, которые приходили каждую неделю или месяц — были очень напуганы, поэтому они перестали приходить. Итак, некоторые коллеги пошли на определенный риск, чтобы заработать немного денег и несколько раз мы работали одни», — сказала она. «А эти рискованные ребята — они знают, что ты один. Если они увидят, что вы работаете одна — они воспользуются случаем. Но я не считаю их клиентами — это преступники. Они приходит, трахаются и забирают деньги. Это как изнасилование».

Большинство секс-работников во Франции — мигранты, и из десяти секс-работников, убитых в 2019 году, семеро прибыли из-за пределов страны. «Совершенно очевидно, что секс-работники-мигранты сейчас еще более подвержены насилию, потому что им приходится иметь дело с более совокупными условиями, которые провоцируют насилие», — отмечает Маффесоли. «Это не обязательно связано с тем, что они секс-работники: это больше связано с нашими репрессивными законами о мигрантах. Они боятся быть высланными из страны». Сторонники скандинавской модели иногда утверждают, что, поскольку продажа секса является законной, секс-работники теперь могут доверять полиции больше, чем раньше. Маффесоли считает это ложным обещанием. «Во Франции секс-работники прекрасно знают, что закон не будет их защищать. Закон создан для борьбы с проституцией, что вовсе не является одной и той же целью. Так что, если честно, я не думаю, что закон что-то изменил в отношениях между секс-работниками и полицией. Полиция не заботится о секс-бизнесе как таковом. Но они заботятся о поддержании порядка и о том, чтобы вы не видели секс-работников на улице».

Хотя закон о запрете домогательств на улице был отменен на федеральном уровне, каждый муниципалитет во Франции обладает юрисдикцией для применения местных законов, которые по словам секс-работников часто выглядят как закон против домогательств. Многие из них говорят, что в результате их повседневная работа криминализована, потому что она оставлена ​​на усмотрение отдельных полицейских или муниципалитетов. «Все упирается в борьбу с мигрантами, — считает Маффесоли. «Если вы секс-работник, работающий вне улицы, вы француз, вас никто не видит, и ваши соседи не заботятся об этом или они знают, что это другая ситуация». Это наблюдение отражает собственный опыт работы Анны с полицией. «Даже когда действовал закон о домогательстве, полиция нас никогда не беспокоила», — сказала она. «Они ходили и проверяли документы секс-работников-мигрантов и докучали им, но не (беспокоили) местных секс-работников. Они даже здоровались с нами на улице».

Криминализация клиентов привела к тому, что секс-работники стали снижать свои ставки, работать в более отдаленных и небезопасных местах и ​​подвергаться более жестокому насилию. Секс-работники, неправительственные организации и активисты не оставили этого в секрете — они рассказали всем, кто готов был их слушать. Однако правительство закрывает на это глаза. «Я думаю, есть причина, по которой политиков не волнует рост насилия в отношении секс-работников и то, что мы теряем деньги, и они не слушают, когда мы жалуемся на бедность», — сказал Шаффаузер. «Политики говорят: «Ну, это просто доказательство того, что закон работает». Потому что смысл закона в том, чтобы гарантировать, что вы не заработаете денег. Они думают, что это хорошо, что мы голодаем, потому что это означает, что мы должны сменить вид работы».

Часть 1 исследования по ссылке здесь

Часть 3 исследования по ссылке здесь

Текст Полина Баклакова

Опубликовано 16 октября 2020 года на портале opendemocracy.net