«Я мать-одиночка, которой было трудно оплачивать счета. Поэтому я бросила работу медсестры, чтобы стать секс-работницей»

Это отредактированный отрывок из книги SLUTDOM: Reclaiming Shame Free Sexuality" доктора Хилари Колдуэлл ("ШЛЮХА: Возвращение сексуальности без стыда", Dr Hilary Caldwell) (вышла 2 июля, UQP, $34,99).

"Что ты сегодня делала?" - спрашивали мои дочери, когда я забирала их из школы на нашей старой потрепанной Toyota Tarago. Я бормотала что-то о том, что ничего особенного не делала. И надеялась, что выгляжу не такой уставшей, как чувствовала.

Когда я только начала заниматься секс-работой, я была матерью-одиночкой, работала медсестрой на полставки и платила за уход за детьми. Я могла прокормить детей, но не могла оплатить счета. Недавно расставшись с мужем, я не могла компенсировать потерю положения замужней женщины из среднего класса одним лишь доходом за неполный рабочий день. Я яростно отвергала предложения о спасении отношений. Меня не нужно было спасать. Я не хотела второй раз стать женой, а моим детям не нужен был новый мужчина, живущий в нашем доме.

Мне было 36 лет, когда я начала работать в секс-индустрии. Это значит, что на борту у меня были десятилетия стереотипов, связанных со шлюхофобией. Поначалу я не хотела воспринимать себя как работника секс-индустрии; я представляла, что все проститутки работают на углах улиц - неуважаемые и отчаявшиеся. Начитавшись блогов и книг о секс-работниках, чтобы почерпнуть идеи, я начала работать самостоятельно в качестве частного эскорта, предлагая то, что, как я позже поняла, было опытом с девушками (в индустрии это называется GFE).

[GFE - Girlfriend experience — это коммерческая услуга, которая стирает границы между финансовой сделкой и романтическими отношениями. Она варьируется от транзакционных половых отношений до случая, когда клиент платит секс-работнице за то, что она временно играет роль его девушки или подруги.]

Я привлекала в основном качественных клиентов. Но я научилась многому трудным путем. Секс-работников по-прежнему сторонятся и сурово осуждают, и дискриминация и стигма, окружавшие мою новую карьеру, сделали мой выход в свет небезопасным. Я скрывала свою работу от друзей и семьи, потому что хотела защитить свою безопасность и безопасность своих четырех дочерей. Сохранение в тайне моей работы в секс-индустрии приводило к изоляции. На первых порах я быстро научилась "отсеивать" клиентов, используя свою интуицию. Только через год или два я узнала об удивительном сообществе секс-работников и получила их советы и поддержку.

Мой первый день в качестве эскорта был трудным. Я не знала, чего ожидать. Как и многим другим девушкам, мне рано внушили, что есть хорошие женщины, а есть шлюхи. В то время я понимала, что шлюхи - это "падшие женщины", чей сексуальный позор навсегда заклеймит их как морально испорченных. Читая женские журналы, я была уверена, что клиенты будут грубыми и требовательными и "будут использовать мое тело как туалет". Хотя я была уверена, что метафора не будет буквальной, я не была уверена, что со мной будут обращаться как с объектом, как предполагали феминистки моей юности, Энн Саммерс и Жермен Грир (Anne Summers and Germaine Greer). Возможно, я даже считала, что заслуживаю неуважения, поскольку добровольно вышла из культа скромности. Я знала, что люблю секс, и понимала, что все, что я ношу или делаю, делает меня уязвимой для для шлюхо-шейминга, который специально создан для того, чтобы женщины стыдились быть сексуальными.

В этом новом мире шлюх все казалось чужим. Мне приходилось говорить незнакомым людям, что я секс-работница, рекламировать свои услуги в газетах и в то же время держать это в секрете от людей, которых я любила. Я жила в городе, где секс-работа легальна, и наивно полагала, что система защитит меня, потому что я была зарегистрирована правительством для работы в этой отрасли.

Я не помню, кто был моими клиентами в первый день. Помню только, что я видела четырех из них. Они были милыми и хотели, чтобы у меня был хороший секс, а также приятное времяпрепровождение. Они гладили мое тело и мое эго. Я позволила себе насладиться этим. И по мере того как каждый оргазм снимал напряжение с моего тела, каждый доллар пополнял мой кошелек. Это был просто секс, но хороший секс. Я вытерла со лба посткоитальный румянец, подсчитывая заработанное за неделю с девяти до трех.

Жонглировать двумя работами и четырьмя детьми было очень сложно. Я уходила с напряженной смены в ортопедическом отделении в 9 вечера, мое тело болело, и я знала, что мне удастся поспать меньше, чем моим молодым коллегам. Опоздания были хуже всего. Я ехала к няне, коротко договаривалась с ней, затем затаскивала в машину четыре детских школьных портфеля и наш чемоданчик на колесиках. Затем я поднимала каждого спящего ребенка, начиная с самого младшего, и укладывала их в машину. Наконец, когда они все были в машине, я махала няне на прощание, ехала домой и начинала обратный трансфер. Такая рутина была привычной, и все четыре девочки привыкли удобно устраиваться в своих кроватках на всю ночь. Но только не я. Я в одиночестве распаковывала поклажу, потом школьные ранцы, читала школьные заметки и рассматривала их новые работы. Я мыла коробки для ланча и складывала их в кучу, чтобы утром положить в машину. Около 11 вечера я падала в постель и погружалась в дремоту, не теряя времени.

Утренние смены были не так уж плохи. Я просыпалась в пять утра и, осторожно разбудив девочек, могла хотя бы посмеяться вместе с ними; они также могли сами дойти до машины. Моя смена начиналась в больнице в 7 утра. Жизнь в пригороде подразумевает долгую дорогу на работу, а это отличное время для размышлений. В конце концов я поняла, что мне больше не нужно работать на двух работах. Реальность была такова, что я могла заработать больше, занимаясь сексом один день, чем четыре изнурительные ночи в палате. Но мне также нравилось работать медсестрой. Мне нравилось использовать свой интеллект, теплый характер, навыки заботы и клинические знания для ухода за телами людей. В итоге я продолжала работать на обеих работах, договариваясь об уходе за детьми в сменные часы в течение 10 лет. Люди любят медсестер - они называют нас ангелами; в сознании большинства людей они далеки от этих ночных ангелов. Уже тогда я понимала, что медсестра - это образ Мадонны, который я использовала, чтобы уравновесить свою шлюху.

Я здесь для того, чтобы вернуть слово "шлюха" (’slut’). Давайте сделаем его позитивным выражением женской сексуальной силы, а не уничижительным ярлыком. Шлюхомания (Slutdom) - это место, состояние, а также состояние внутри нас. Шлюхомания работает над тем, чтобы уменьшить стыд и стигму в отношении нашей сексуальности. В Распутстве (Slutdom) люди занимаются сексом по обоюдному согласию, этичными способами и без гендерных правил. Женщины так же, как и мужчины, могут чувствовать себя сильными в сексуальных завоеваниях, инициировать секс и контролировать сексуальные ситуации. Когда мы понимаем слово "шлюха" как буквальное значение сексуальной силы, мы напрямую обезвреживаем оружие, используемое против нас, - мы выводим короля из его королевства. Если мы не вернем себе эти слова, оружие останется в арсенале патриархата.

Слово "шлюха" и похожие слова, такие как "блудница", вызывают у женщин сильные эмоции. Нас приучили бояться того, что нас заклеймят как откровенно сексуальных. Стыд, навязанный сексуальности в викторианскую эпоху, существует до сих пор, потому что стыд, связанный с сексом, передается из поколения в поколение. Различные способы навязывания сексуального стыда представителям разных полов демонизируют женщин, стремящихся к удовольствию, - это проблемы сексуальных прав человека.

Следствием существования различных сексуальных стандартов для представителей разных полов является культура, которая поощряет сексуальное насилие и принуждение, наказывает некоторых людей за поведение, выходящее за рамки нормы, и сохраняет гендерные различия в сексуальном удовольствии. Сегодня 50 процентов женщин подвергаются позорному осуждению, и, что удивительно, 20 процентов мужчин тоже. Шлюх очерняют в социальных сетях и везде, куда бы мы ни обратились. Хотя лично мы можем по-разному понимать слово "шлюха", очевидно, что это последнее, чем женщина хочет быть в обществе. Именно поэтому многие женщины еще не готовы принять слово "шлюха". Это позор, буквально основанный на стыде. А стыду за секс нужно положить конец.

Моя история о том, как я стала секс-работницей не предлагает какого-либо универсального решения проблемы отсутствия у нас сексуального равенства. Однако мой опыт женщины - и шлюхи - дает мне особое представление о том, как тяжело быть женщиной, подвергаться бомбардировке сексуальными ухаживаниями со стороны мужчин, быть жертвой вины за нарушение согласия и изнасилование, а также находиться под контролем нарративов, позорящих шлюх. Быть публичной и профессиональной шлюхой - это способ встать и дать отпор. И я не буду извиняться за то, что занимаюсь сексом, люблю его или беру за него деньги.

Это отредактированный отрывок из книги SLUTDOM: Reclaiming Shame Free Sexuality" доктора Хилари Колдуэлл (опубликована 2 июля, UQP, $34.99).

Отрывок опубликован на портале mamamia.com.au